Когда усталый день погаснет за окном
И землю ночь своею тьмой застелет,
Незваным гостем одиночество в мой дом
Приходит и садится на постели.
И начинает снова память ворошить,
Копаться в ней безжалостной рукою,
Сон от меня тогда бесследно прочь бежит
И нет душе желанного покоя.
Жжёт невозвратность, словно сотня жал,
И ранит сожаление нещадно
За всё, чем любящее сердце обижал,
Которое и грело, и прощало.
Тебя давно уж нет, приходишь только в снах,
Приходишь молодой, в своём расцвете,
Обнимешь с милою улыбкой на устах,
Родней тебя не довелось мне встретить,
И снова дом согрет, как прежде мы вдвоём.
Но тает сон в жестоком пробужденье.
То лишь мираж, и в одиночество моё,
Не знаешь ты, как горько возвращенье!
Я жизнь почти прожил, я стар уже и сед,
А ты осталась в прошлом молодою,
Прошло так много одиноких дней и лет,
Но сердцем я всё там еще с тобою.
Мне бремя это до конца теперь нести.
В бессонный час нахлынувшей печали
К тебе на небо: «Ты за всё меня прости!»
Летит в молитвах долгими ночами.
Владимир Штонда,
Харьков, Украина
Всё в стихотворении "Виноградная лоза".
Прочитано 2839 раз. Голосов 5. Средняя оценка: 5
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
1) "Красавица и Чудовище" 2002г. - Сергей Дегтярь Это первое признание в любви по поводу праздника 8 марта Ирине Григорьевой. Я её не знал, но влюбился в её образ. Я считал себя самым серым человеком, не стоящим даже мечтать о прекрасной красивой девушке, но, я постепенно набирался смелости. Будучи очень закомплексованным человеком, я считал, что не стою никакого внимания с её стороны. Кто я такой? Я считал себя ничего не значащим в жизни. Если у пятидесятников было серьёзное благоговейное отношение к вере в Бога, то у харизматов, к которым я примкнул, было лишь высокомерие и гордость в связи с занимаемым положением в Боге, так что они даже, казалось, кичились и выставлялись перед людьми показыванием своего высокомерия. Я чувствовал себя среди них, как изгой, как недоделанный. Они, казалось все были святыми в отличие от меня. Я же всегда был в трепете перед святым Богом и мне было чуждо видеть в церкви крутых без комплексов греховности людей. Ирина Григорьева хотя и была харизматичной, но скромность её была всем очевидна. Она не была похожа на других. Но, видимо, я ошибался и закрывал на это глаза. Я боялся подойти к красивой и умной девушке, поэтому я общался с ней только на бумаге. Так родилось моё первое признание в любви Ирине. Я надеялся, что обращу её внимание на себя, но, как показала в дальнейшем жизнь - я напрасно строил несбыточные надежды. Это была моя платоническая любовь.
